Думаю, никто из разумных представителей человечества не станет спорить, что каждое живое существо — продолжение двух полов: мужского и женского. Ни один младенец на свете не появился из-за слияния двух яйцеклеток, или из-за встречи двух сперматозоидов. Однако, часто приходится слышать, что мать — это святое априори, а отец — ну… спасибо, что принял участие в «процессе». Так уж вроде исторически сложилось. И в среднестатистической российской семье после развода дети судом оставляются проживать с… одной из пары участников оргазма. Вот ты тужилась, страдала от схваток в животе, испытывала боли от разрывов между ног, а потом государственные органы на тебя еще и взваливают полную ответственность за воспитание этого нового члена общества (практически посвящение всей своей жизни ему) в то время как свободный, полный сил самец предоставлен сам себе. Справедливо ли?

Не поэтому ли у нас в стране каждый год брошенных детей матерями 30 — 50 тысяч? И не поэтому ли некоторые гениально-генитальные современные «мамули» из тех, что немного повыше в своем статусно-материальном положении, чем «среднестатистические», периодически разрабатывают провокаторские маневры — как навязать ребенка богатому папаше, и чтобы остаться при этом оскорбленной (но не связанной по рукам и ногам заботами!) матерью в глазах окружающих? Кто из нас не наблюдал последние пару десятков лет спектакли с кражей отцами своих отпрысков на арене жизни? Это ж как нужно постараться, чтобы мужчина на это пошел?
Да взять, к примеру, историю Елены и Олега Гершмана, бурно муссируемую всяческими средствами информации. Хрупкая «золушка» прибыла из Нижнего Новгорода в Москву и встретила столичного респектабельного «принца». Как и полагается — сказка завершилась роскошной свадьбой. А дальше… началась жизнь, когда золушка превращается в сварливую королеву, а принц — в скупого рыцаря. Не знающая, что принцы на работу часто не ходят, а большую часть времени находятся дома — во дворце, контролируя процессы управления царством отсюда, Елена стала «пилить» супруга, чтобы он устроился на службу, о чем свидетельствует сама в множестве подписанных петиций. (Видимо, ей очень хотелось иногда оставаться во дворце одной, чтобы полноценно насладиться роскошью, ну или чтобы было как во всех «нормальных» семьях, или просто не хватало денежек на сумку Prada). А Олег же благополучно существовал на утаиваемые от жены доходы, коими в полной мере с ней делиться не считал нужным. Но, если тигра все время гладить против шерсти, говорят, он может укусить. Так и стало регулярно происходить в этой сказочной семье, в которой в скором времени родилась маленькая Ева. А именно: мама Евы все время ноет насчет отсутствия в ее кошелечке денежек — папа Евы «лупит» маму Евы, чтобы она от него отстала. Ах Маркиз де Сад, Маркиз де Сад! Никогда не знаешь заранее, где подмигнет этот проказник своим милым инквизиторским глазом! До Елены тут как бы «доходит», что нужно устроиться на работу. Но ей же по «правильному сценарию» не просто надо устроиться на работу. Ей же еще вроде как и уйти от мужа надо, наказав тем самым за свои «унижения». Вроде как, потому что не вяжется то, что перед своим «уходом» она позвонила мужу и издала победный клич, то есть сообщила о своем решении. Это выглядит со стороны также нелепо, как если бы вор перед грабежом банка позвонил туда и предупредил: «Берегитесь, ребята, я иду!». Не будет ли там ждать его наряд полиции? Соответственно, и здесь разъяренный муж Елены примчался и отобрал дочь.
Миллионы «среднестатистических» россиянок следят за такими «великосветскими» битвами полов с замиранием сердца, представляя на месте этой несчастной матери себя, всю жизнь горбатящуюся за копейки, выигрывающую регулярные бои за алименты своего бывшего подкаблучного — сантехника Васи, для которой секс — это грязная пошлость, а образ и уровень жизни — категорически неприемлемые слова, я уж молчу про взаимопонимание, которое в условиях интеллектуального кризиса — совершенное ископаемое.
Ох, если бы, если бы такие пары своевременно договорились о решении будущих возможных проблем путем брачного контракта! Но нет. Надежда на «авось» сильнее в сердцах «бедных золушек», желающих откусить от «богатого принца» если не полцарства, то хотя бы достойные алименты на ребенка. Только вот принцы последнее время что-то пошли странные — никак не хотят признавать себя женским трофеем.
Наталья Филатова, юрист компании «Судебные экспертизы и исследования», не понаслышке знакомая с разбирательствами в семействе Гершман, прокомментировала ситуацию для «Просто любить жизнь» так: «Семейные отношения — это сфера, требующая особой ответственности и щепитильного подхода. Войны между родителями, когда мама или папа, прикрываясь детьми, пытаются отомстить бывшему супругу за неудавшийся брак, к сожалению, в нашем обществе настолько частая вещь, что становится страшно за психическое состояние следующего поколения. Ведь они учатся на нашем примере! Положения Семейного Кодекса РФ (статьи 61, 63) основаны на том, что права у супругов равные изначально, папа и мама должны дать своим детям и любовь, и ласку, и внимание вместе, каждый в той мере, в которой он способен. Вместе участвовать в воспитании: определять дошкольные и учебные заведения в которых ребенок будет получать образование, решать вопросы связанные с питанием, отдыхом и досугом. Но, как правило, после развода суд оставляет опеку матери, но существует и альтернативная, уже законодательно закрепленная – альтернативная опека. Это достаточно ново для России: когда оба родителя сохраняют свои равные права и ребенок часть времени живет с отцом, часть времени с матерью. Сейчас сложно сказать, насколько это комфортнее для ребенка, так как если у отца с матерью изначально были противоречия, то вряд ли они проявлялись только в отношениях, с большой долей вероятности они затрагивали и быт. Сын или дочь могут остаться и с отцом, но на данном этапе развития страны это скорее исключение из правил, иногда вызывающее большое вопросов, как в истории с Еленой Гершман».
Еще одна ситуация, наглядно и красочно разрисованная недавно в газете «Комсомольская правда» , тоже о «дележе детей». Судя по комментариям знающих героев публикации не как Лилия Б. и Николай В., а лично, можно охарактеризовать проблему несколько глубже, чем это сделал не представившийся автор. Итак, что мы имеем?
Лилия и Николай одиннадцать лет были мужем и женой. Они сделали двоих сыновей и развелись, потому что Лилия узнала, что у Николая помимо семьи родились еще двое внебрачных детей, которым он отвез игрушки этих. При этом у Лилии был до Николая еще один муж и один сын. Про других история комментариев умалчивает.
Николай работает юристом. Лилия работает непонятно где. Николай, по словам членов родительского комитета школы №1384 им. А.А.Леманского, где учится старший сын Егор, учебой парня не интересовался. Лилия же, по их мнению, в школе чуть ли не жила. Полгода назад Николай безвозвратно забрал из детского сада младшего сына, так как Лилия настраивала детей против него и вела себя истерично, даже руки распускала, почему Николай настоял в суде на психиатрической экспертизе и получил заключение о расстройстве Лилии.
И вот опять представляю читательниц этой уважаемой «комсомольской» газеты из разных городов и сел России, потирающих ручки: «Молодец Лилия! Давай, борись, так его раз так, папашу-кобелину! Ату!». И невдомек многим, что учить ребенка в московской школе, даже государственной, весьма накладное «удовольствие». Не случайно на сайте указанной выше школы в разделе «Условия приема» — пусто, а на письмо, которое я отправила под предлогом мамы, желающей отдать ребенка к ним учиться, мне никто не отвечал в течение нескольких недель. После — переадресовали на образовательный госпортал, что означало: «Вы нам не нужны». Зато расценки платных услуг разместить на сайте не забыли.
Так вот спрашивается, откуда у неработающей Лилии Б. были деньги на обучение сына? А на регулярного репетитора в течение нескольких лет? А на няню? А на автомобиль, на котором она передвигается? А на сигареты? Неужели от того самого «плохого» папы? А чем он плохой? Ах, да, работал много и изменял же! Скажите, а вы знаете хотя бы одного мужчину, женившегося девственником и умершего в старости, так и не познавшего никакой другой женщины кроме жены? Таких не существует. Но поскольку пресыщенной материальным благополучием и уязвленной ревностью Лилии нужно было показать сопернице свою гордость, что она не цепляется за изменника и унижаться не собирается (а уж о любви-то о какой вообще может идти речь?), то все произошло, как произошло. Есть я и ты, а все, что кроме, легко уладить с помощью… суда.
Тут я вспомнила одного замечательного юриста с большим стажем, который один вырастил и воспитал после развода с женой (один — это безо всяких нянь и мачех!) двоих сыновей — Михаила Умнова, и попросила его высказать свое мнение.
«Одной судебно-психиатрической экспертизы здесь явно недостаточно, — сказал он. — Из заключения экспертизы невозможно установить существует ли угроза причинения матерью психического и физического вреда здоровью детям вследствие их совместного проживания с ней. При назначении психолого-психиатрической экспертизы, был ли перед экспертами поставлен подобный вопрос? Кроме того, суд при вынесении решения не вправе руководствоваться только одной экспертизой. Суд выносит решение из совокупности всех заслуживающих внимание обстоятельств (в том числе установленных законом), представленных сторонами доказательств, мнением органов опеки, а также по внутреннему убеждению».
Вообщем-то, дело ясное, что дело темное. Здоровый семейный климат сломанным кондиционером правоохранения не поддержать. Тут бы женская мудрость и гибкость помогла. Да где ж их взять, если нету? Если ребенок в глазах матери — предмет шантажа отца: давай деньги, или настрою чадо против тебя?
Хотелось мне понять нынешнее отношение государственных властных структур к детям после развода, которые по идее должны каким-то образом контролировать процессы, происходящие в обществе, и влиять на них.
Целый месяц мы переписывались с Иваном Ивановичем Коломацким, помощником министра Правительства Москвы, руководителя Департамента труда и социальной защиты населения города Москвы Владимира Аршаковича Петросяна (на фото). Я им — про проблемы неравнодушных к своим детям отцов, не желающих их бросать после развода с женой. А они мне — о проблемах трудоустройства многодетных матерей. Такое вот общение получилось — Фомы с Еремой, слепого с глухим. И никаких тебе, Юля, «золотых середин»! Футбол, футбол, футбол! И расправа одних над другими.
Между тем, в это время вышеназванный Николай В. из истории, рассказанной в «Комсомольской правде», подал аппеляцию на решение Савеловского районного суда г. Москвы от 23 марта 2016 г., где для него был определен «порядок общения с детьми» — несколько часов в выходной день в присутствии бывшей жены Лилии Б. Судебные органы почему-то не учли заключения комиссии экспертов ФГБУ ФМИЦПиН им. В.П.Сербского №1273/а от 01.12.2015, согласно которым у Лилии Б. диагностировано психическое расстройство, непосредственно влияющее на детско-родительские отношения.
Попробуйте представить себя маленьким ребенком, оказавшимся в тюремной камере с двумя желающими уничтожить друг друга взрослыми. Примерно так выглядят эти встречи с «воскресным папой». А если бы органы опеки и попечительства действительно были заинтересованы в благополучном климате для детей после развода родителей, разве они допустили бы такую ситуацию? Разве они получают зарплаты для того, чтобы отправлять кризисные ситуации на боксерский ринг, где ребенок будет выступать в роли рефери? Если уж нет с их стороны (речь идет об отделе опеки и попечительства района Сокол г. Москвы) должного внимания и доверия к одному из родителей, который по заключению экспертизы здоров в психическом плане, то почему есть абсолютное стопроцентное доверие к другому участнику конфликта — Лилии Б.? Да в век всеобщей информированности уже давно развенчан миф о женской слабости и материнской всепрощающей любви. Современные женщины также уверенно обращаются с оружием на войне и в бандитских разборках, как и мужчины. Современные женщины взрывают себя и своих детей. Современные женщины убивают своих мужей. Но, видимо, официальным органам выгодно прикрывать реальность мифологией — получать деньги же приятнее, ничего не делая, не вникая в проблему, не переживая за ее исход, веселясь, наблюдая шоу судебных баталий бывших влюбленных!
Тут читатель совершенно логично может задать вопрос: «А автор-то кто?». И отвечу. Я есть мать, вырастившая сына без алиментов и никогда не настраивавшая его против отца, живущего за границей. Честно, была бы рада, если б он украл сына, проявив тем самым хоть какой-то интерес к своему ребенку. Но за более чем десять лет ни с его стороны, ни со стороны судебных приставов и прокуратуры, к мальчику интереса проявлено не было. Потому я всегда буду на стороне отцов, не бросающих своих детей.
Илиана Томова, адвокат обоих вышеназванных историй, написала мне буквально, когда статья уже была завершена:
«Я знакома с обоими делами. Елена Гершман обвиняет мужа в похищении дочери и судя по ее петиции, он предстает домашним тираном а Елена несчастной жертвой, систематически подвергающейся насилию и избиениям. При этом Елена не отрицает, что несколько раз в неделю общается с дочкой, причем на общении матери с ребенком настаивал именно отец. Как-то не вяжется это с образом домашнего тирана. Следует обратить внимание, что Видновский районный суд Московской области, с учетом всех предоставленных доказательств, обоснованно определил место жительства маленькой Евы с папой. Елена подала апелляционную жалобу на определение, Московский областной суд оставил ее жалобу без удовлетворения. Радует профессионализм органов опеки и попечительства, которые беспристрастно разобрались в этом непростом деле, поставив на первое место интересы ребенка. При этом Олег Гершман не препятствует общению Евы с матерью, напротив, старается урегулировать семейный конфликт, постоянно предлагая Елене варианты мирового соглашения.
В деле Николая В. и Лилии Б. ситуация диаметрально противоположенная. Место жительства детей определено с матерью, отцу предоставлено минимальное время общения с детьми в присутствии матери. Суд не учел ни расстройство Лилии Б. ни наличие конфликтных отношений между бывшими супругами. Исходя из этого решения родительские права отца, по сути, ограничены.
Мне непонятно, чем руководствовался суд при вынесении такого решения. По моему мнению, «внутреннее убеждение суда» в этом деле вышло за рамки законности. Лилия Б. страдает психическим расстройством. При этом закон, а именно ч. 1 ст. 73 СК РФ, прямо и безоговорочно указывает, что наличие психического расстройства является отдельным основанием для ограничения родительских прав.
Ни суды, ни опека не приняли во внимание, что отец не может увидеть старшего сына из-за противодействия матери, и что младший сын около года живет с отцом, отец заботится о нем, а мать не принимает участия в его воспитании.
К сожалению, наше общество в большинстве своем считает, что у матери — права: неоспоримое право на детей, право решать, с кем дети будут общаться, а с кем — нет, право на алименты (и у отца нет законной возможности проконтролировать на какие цели они расходуются), а у отца — только обязанности.
И в последнее время можно часто услышать, что отец украл или похитил своего ребенка. Многие матери, их адвокаты, а также некоторые неграмотные специалисты органов опеки и некомпетентные сотрудники правоохранительных органов активно поддерживают и развивают эту тему.
Но не может квалифицироваться ст. 126 УК (похищение человека) как завладение собственным или усыновленным ребенком вопреки воле другого родителя или близких родственников, у которых он находится на воспитании. Не может быть потерпевшим сын, дочь, внук, внучка, изъятые из среды, где они находились с родителями (в том числе и лишенными родительских прав), бабушкой и дедушкой.
Если мамы считают, что отец украл ребенка, то как те же самые мамы должны расценивать свои действия по сокрытию детей, препятствованию общению с отцом и настраиванию против отца?»

Поделиться ссылкой: