Однажды сам Вячеслав Зайцев заметил о костюме Елены ПОЛЯНИНОЙ: «Нда, хорошая идейка!». Но Елена тут же отреагировала, повернувшись к своим сотрудницам: «Главное теперь, чтобы он ее не украл!».
Ах, наряды… Что может быть приятнее для любой женщины? Но как часто встречаются в нашем шифоньере вещи невпопад! Разноцветные, разновозрастные, разнотканевые — они порой хаотично группируются в шифоньерах, превращая квартиру в вещевой склад.
О порядке в одежде и о порядке в жизни мы и побеседовали с дизайнером-модельером Еленой ПОЛЯНИНОЙ. Ее салон-ателье заслужил свою репутацию в мире столичных леди давно. Но в отличие от многих современных подиумных акул, Елена придерживается традиционных, исконно русских элементов во всем. Сидя на уютном диванчике, я созерцаю целую историю становления ее творчества. Как и перед каждой посетительницей, словно в музее передо мной стоят манекены в юбках и блузках, сшитых Еленой ПОЛЯНИНОЙ в 80-е и 90-е…

— Елен, скажи, а как все начиналось? Откуда пришло желание творить одежду?
— На самом деле мое желание типично для тех времен, когда всего не хватало и все сложно доставалось… Мои родители ничего особенного доставать не хотели.
— То есть в «Березку» не бегали?
— Да-да-да. Они занимались скорее сами собой. А мне с моим обостренным чувством красоты всегда чего-то не хватало. Мое творчество началось с того, что мама с папой купили ему костюм. А раньше как костюмы покупали? Три дня обмывали! И пока родители праздновали покупку, я подумала: «Такая красивая тряпочка! Надо с ней что-то делать!». Мне может лет десять тогда было… Короче, я его почикала. С мамой случился шок. А папа сказал: «Отстань от ребенка, она учится».
— Так ты его не просто так порезала?
— Нет, конечно! Я из него сшила себе жилетку и юбку. С этого все и началось.
— А профессии родителей не связаны с одеждой?
— Нет. Папа всю жизнь работал заведующим базы, но по образованию был художником. Так что рисовать — это у меня от папы. А мама от творчества была совсем далека. У папы еще была тетка, которая шила. Она обшивала весь город, просто глядя на человека. То есть никогда не строила выкройки. Она его измеряла и сразу на ткани рисовала, что вырезать.
Со временем мама поотдавала мне старые платья, и я стала их перешивать. Потом стало хорошо получаться — заметили соседи. Да и мама стала всем хвалиться: «А вот моя Аленушка…». Соответственно ко мне стали обращаться: «А ты нам это?.. Ты нам то?..». Сначала за коробки конфет шила. А после начались перестроечные времена, когда я точно уяснила для себя, что мне нравится моя профессия, что я могу в ней работать. Ну и сначала шила под какие-то европейские марки. Все успешно реализовывалось на рынках.
— Наверно на журналы мод опиралась?
— Нет, если честно, журналы мне никогда не помогали. Клиентки иногда даже просят: «Давай что-нибудь из журнала нам сделаем?». А я как ни посмотрю, вроде все здорово, вроде молодцы, но хочется каких-то других линий. Вот как говорят… В том или ином таланте никакой заслуги человека нету. Он свыше откуда-то посылается. Заслуга человека — лишь в том, чтобы его реализовывать, не бросать, не падать духом, когда сильно тяжко…
— Так а когда же профессия стала именно профессией?
— Когда я закончила школу, поступила в текстильный институт. Был там такой волшебный факультет прикладного искусства, на который попасть — словно иголку в стоге сена найти. Как я туда прошла? Наверно тоже с помощью высших сил. Как сейчас помню… Раннее утро… Я еду на первый экзамен… Одна-одинешенька… Вот так вот еду, смотрю на небо, и думаю: «Если поступлю, значит в бога поверю…».
— А что за экзамены нужно было сдавать?
— Три вида рисунка, математика, русский. Раньше же математика и русский — были обязательные экзамены, не важно куда ты поступаешь.
— Для меня математика — очень сложный предмет. А для тебя?
— Я с цифорками дружила. И все сдала, как потом оказалось. И уехала… в путешествие свадебное: как раз замуж вышла. В Бердянск мы с новоиспеченным супругом поехали на девять дней. И о результатах приемной комиссии не сама поехала узнавать. Подруга сообщила, что я есть в списках. И все. И началась учеба. Группа была замечательная. И никто меня вроде не заставлял учиться. Наверно, когда одержим каким-то делом — всегда узнавание нового кажется естественным.
— А сейчас с однокурсниками общаетесь? Есть те, кто тоже открыли свои салоны?
— В основном все находят друг друга сейчас в соцсетях. А мне в интернете «сидеть» некогда! Мне хватает общения со своими клиентами. Когда на одежде будет стоять твое имя, ты одеваешь человека так, словно платье — мой ребенок. Серьезно. Я настолько переживаю всегда, что этого мне хватает. И нехватки общения нет. Да и забота о троих детях и муже приплюсуйте сюда. Да и к тому же люди, с которыми я бок-о-бок работаю уже 22 года… Мы до сих пор все вместе с того момента, как стартанули.
— То есть шьешь не одна?
— Да я вообще не шью. Хотя могу. Я рисую. Но в своем деле могу заменить любого на любом этапе процесса — от закройщика до продавца. Мы конечно объединились в лихие времена, но я ничего не могу сказать плохого про перестройку. То, что государство ничем не мешало, дало мне возможность открыть предприятие. В совдеповские времена мы все время были под чьим-то крылом, когда все время диктовали, как надо делать.
— Наверно одеваешь целые семьи?
— Да, клиентки впервые пришли ко мне, когда дети в школу пошли, а сейчас они их замуж отдают, но одеваются по-прежнему у меня.
— Лен, а есть нечто общее во вкусах клиенток?
— Они конечно все разноплановые, но все равно они те, которые на виду. Она где-то служит. Либо она не работает, но где-то часто бывает с мужем в поездках. То есть женщина с большой буквы. Та, в которой очень сильно выражено наше женское начало, нравятся тряпочки красивые, нравится менять образы, когда твоя одежда и ты — единое гармоничное целое.
— Часто приходят именно со своими тканями и своими идеями?
— Нет-нет-нет. Они как правило звонят по телефону: «Леночка, мне нужна срочно такая новая блузка, чтоб подходила под все наши юбочки!». А так как я знаю ее параметры, ее характер, я знаю, какие у нее юбочки, потому что они все в принципе мои, я знаю, какие она линии любит — пооткрытее, позакрытее… То есть все уже про человека, как тот доктор домашний… То и стараюсь создать нечто подходящее. И конечно очень приятно, когда тебе на выходе говорят: «Я даже не представляла, что так можно все придумать!».
— А участвуешь в показах моделей?
— Я в них участвовала. Но этот период у меня прошел, как любые этапы в жизни и карьере. Сначала мы осваивали наши российские рынки, потом — торговые комплексы, потом — соответственно выставки. Когда это начинается, это интересно и вовлекаясь в процесс ты уже и понимаешь — надо тебе это или не надо, насколько надо. Со временем я пришла к открытию салона и работы в нем мне достаточно. Причем хватает именно энергетически. Материальность, конечно, оставляет желать лучшего. Любое дело, как известно, надо холить и лелеять, чтобы оно жило. Мне нравится, что люди приходят в салон, как домой, где уютно. Причем задерживаются здесь надолго, обсуждая порой не только то, как они хотят одеться, а и какие-то новости. И вот как соберутся вместе, так приходят к мысли: «Надо женский клуб открывать!».
— Период участия в показах — что он дал?
— Не могу сказать, что «показать себя». В нашей стране ж, знаете… Таланты не нужны никому. Не, ну если у тебя есть деньги — пожалуйста, участвуй где хочешь. Меня многие друзья зовут уехать в Америку: «Лен, поехали! Там ты будешь по-другому жить!». Но вот как-то не могу. Как-то вот родина… «Пусть кричат — уродина, но она мне нравится…».
Про выставки и показы… Кроме сильного перенапряжения у меня потом не было никаких ощущений. Любой конкурс подразумевает выкладываться на полную катушку. Но если ты потом не первый, то ты высосан энергетически порой до жуткого депрессивного состояния. Поэтому я не захотела себя на это растрачивать. Потому что весь мир все равно не одену! Я приняла вполне осознанное решение хорошо одеть нескольких человек, не трача время и силы на то, чтобы кричать о себе на всю вселенную.
— Я вот вспомнила сейчас фильм «Курьер», где герой Иван снимает с себя плащ, дарит его другу и говорит: «Носи, и мечтай о чем-нибудь великом!». Я думаю этим они обидели многих дизайнеров одежды. Ведь одежду Коко Шанель наверное все-таки можно считать великой. Как ты считаешь?
— Для любого человека Шанель — великая мастерица и искусница! И одежда конечно может быть великой. Хотя наша православная вера, на которую я во всем опираюсь, говорит, что это далеко не главное. Но опять-таки разве нарисовать платье — это не проявление мироощущения человека? Ну конечно это искусство! Та же женщина в разной одежде может выглядеть по разному — в одной одежде она полная, а в другой — на три размера стройнее. И одежда меняет настроение — как то же врачевание. Если мы смотрим на картину, мы получаем эстетическое удовольствие. А если мы смотрим на красивую женщину, мы разве не получаем эстетическое удовольствие?
— А свою одежду носишь?
— Я — да. Всегда. И не потому, что я плохо отношусь к другим мастерам. Просто для меня важно знать ткань, из чего она сделана, где я ее купила, что это за волокна, с какими мыслями мне ее шили. Понимаете, вещи — они ж энергетичные! Если у меня девочки в цеху начинают ссориться, я сразу пытаюсь это уладить: «Вы что? Вы же сейчас заказы отшиваете! Это же все осядет! Человек не будет любить эту одежду!». Особенно я скрупулезна в свадебных платьях. Десять раз подумаю, кому дам его отшивать. Чтоб было правильно не только с точки зрения внешнего восприятия, а и невесте комфортно по ощущениям.
— Елен, а тебе не кажется, что у нас в России сегодня засилье всякого иностранного? В том числе и одежды? Это хорошо или плохо?
— Вот сегодня только с клиентками зашел разговор про детей, как они обучаются, что все начинается со школы, с учителей. А муж услышал и встрял: «Да если б государство дало этим учителям квартиры, достойные зарплаты, да пошли б учить детей самые лучшие, самые образованные, самые талантливые! Сделайте им нормальные условия для жизни! Чтобы они не существовали, а жили!». Так и здесь! Почему в Америке талантливые люди всегда нужны и получают вид на жительство? Почему они бегут из России? Потому что здесь страшные варварские условия для жизни как были, так и остались. Я конечно политикой не увлекаюсь. И каждый народ достоин того правительства, с которым живет. И значит мы сами такие, если не требуем к себе бережного отношения.
Я недавно побывала в Израиле и почерпнула для себя одну важную вещь. Для них самое главное — это люди. В любом проявлении: маленький, большой, старенький, больной, здоровый, красивый, некрасивый — неважно! Он — человек! И правительство все делает так, чтобы любому у них жилось как можно лучше! Потому что каждый из нас способен принести благо другому. Если он одет, если он обут, если он улыбается, он уже одним этим несет энергию добра и поделится ею со всеми!
Да, я живу позитивом, я создаю свою реальность. А от многих подруг слышу: «Ты создала свой мир и радуешься. А выйди за его пределы, проедь в городском транспорте, и увидишь, как людям больно жить». Да, я согласна, в нашей стране людям больно жить. Но как это изменить? Что я могу сделать? Только работать и раскрашивать мир тем, что я умею! Мне не нравится, как одеваются люди в России. Начиная с детей. Раньше, даже если мы и носили форму в школе коричневого цвета с черными фартуками, но она была из качественного хорошего сырья — из натуральной шерсти. А что это означало? Что у детей был правильный энергообмен в организме. Это же важно! Это же здоровье детей! И когда им предлагают сейчас одевать голимую синтетику, это страшно. У меня есть клиентки, которые это понимают, и делают заказы на форму для своих детей из нашего серья. Да неужели же государство дотировать не может из бюджета одежду для детей из малообеспеченных семей? Это же целое поколение! Сколько можно о чем-то постоянно говорить, но ничего для этого не делать?
— Как ты выбираешь свои ткани?
— Я знаю у кого брать. И мои поставщики — с многолетним стажем.
— А не заказывают ли школы сразу партию формы?
— Нет. У меня же в основном индивидуальный пошив. Платья, блузки и юбки — только в одном экземпляре. И каждую вещь я создаю, как для себя. Очень правильно сказала когда-то Шанель: «Каждую вещь, которую я когда-то создала, я готова одеть сама». Точно так же могу повторить и я. Каждую вещь, которую я создаю, я готова одеть сама. А разве на конвейере можно пропустить платья через собственное мироощущение?
— Можно дать несколько советов читательницам «Просто любить жизнь»?
— Я считаю, что женщина должна быть всегда ухоженной. Это сразу ей помогает. Потом я обычно советую не иметь много вещей. Это ни к чему. Главное, чтобы они были продуманы и гармонировали друг с другом. Например, мне очень нравятся в гардеробе иметь вещи-трансформеры. Также я бы посоветовала не иметь дорогих вещей много, достаточно одних дорогих брючек, к примеру, к которым можно менять блузки по триста рублей, и женщина все равно будет выглядеть элегантно и эффектно. Ну и конечно женщине необходимы каблуки. Недавно ко мне пришла одна клиентка, которая перемеряла много платьев и решила, что ей ничего не идет. Но я поняла сразу, что «не идет» все из-за того, что на ней были одеты кроссовки. И когда я предложила надеть очередное платье вместе с туфельками, естественно она вышла из примерочной королевой.

Поделиться ссылкой: