Любить Чехова, Россию и театр более искренно, чем Андрей КОНЧАЛОВСКИЙ? Едва ли! Пробираясь через актерский состав своих постановок к зрителю, эта его любовь царапается и тихонько заполняет сердце ощущением «руссковости». Той, исстари-изначальной, широко-масленичной и по-шмелевски наивно-христианской. Отсутствие фабулы в «Трех сестрах»? Кому оно страшно? Уж точно не Кончаловскому.
Изящные переливы прелюдий Скрябина на слегка подрасстроенном стареньком пианино в исполнении Александра Домогарова придают некую сказочность обстановки быта, свойственную «Снегурочке» Римского-Корсакова. Эдакая лейттема нежности, никак не свойственная, казалось бы, его герою спектакля – Вершинину. И, тем не менее, так ли эгоистичен Александр Игнатьевич Вершинин, как все его трактуют? Так ли «трусоват», как характеризует свой персонаж сам актер? Так и хочется спросить: «Чем?»! Тем, что сохраняет семью? Тем, что не бросает больную жену и двух дочерей во имя эгоистичного желания обладания другой женщиной? Что бы было, если б бросил? Где гарантия, что одна из сестер — Маша (в данном случае Юлия Высоцкая) не охладела бы к нему через несколько лет, как к своему мужу? Да, он питает и развивает чувства Марии к себе, а затем ее якобы оставляет. Но разве не дает при этом надежду и радость от возможности продолжения общения с ним в переписке? Разве большое видится не на расстояньи? Принято считать, что это трагедия Маши Прозоровой, схожая с трагедией Анны Карениной или Ларисы Огудаловой. И Юлия превосходно играет одну из кульминационных сцен. Да, она вот-вот еще улыбается и спокойно говорит: «Прощай», а через минуту – рухнет без сил на пол и попытается удержать любимого за ноги. Так отчаянно безнадежно… Словно немая героиня фильма «Пианино» (три «Оскара» и «Золотая пальмовая ветвь») Ада, беззвучно хватающая воздух ртом в момент, когда нелюбимый муж в порыве ревности отрубил ей палец. Только это у них там – в Голливуде — все должно иметь «хэппи энд». А у нас – Россия. Здрасти вам! На сцене – реальность жизни. Хотя, надо заметить, в «Глянце» Андрея Сергеевича конец случился самый, что ни на есть, «хэппи». А тема с «Тремя сестрами» – одна и та же: «В Москву, в Москву!». И ведь открестился от голливудских штампов Кончаловский в одном из последних своих интервью «Русскому репортеру»: «Глянец» — абсолютно не американское кино». А как быть с историей «золушки» — uderdog’а – главного правила «Фабрики грез»? Оно на лицо, не так ли?
Но вернемся к «Сестрам». И отсутствующим «грезам». Принято считать, что трагедия Прозоровых — в их одиночестве и невозможности быть счастливыми в семейной жизни. Однако, за трехчасовое нахождение в зале Театра Моссовета, меня не покидало ощущение полноты жизни. Если убрать предрассудок главной женской миссии – выйти замуж и нарожать детей – то эти женщины наполнены внутренне таким богатством чувств к находящимся рядом мужчинам, которым можно только позавидовать. Параллельно мы видим, как их брат Андрей вынужденно отказывается от своего профессорского призвания и воплощает мечту своих сестер о примерном муже в отношении своей супруги. Актриса Наталья Вдовина не выбивается явно своей отрицательностью из всеобщей обстановки действа. Наоборот, она всегда весела и позитивна. И только ее усиленная практичность и преувеличенная забота о собственных детях в ущерб остальным жителям дома вызывает негативное отношение. В момент, когда она требует от старшей сестры Ольги (Ларисы Кузнецовой) выгнать 80-летнюю няню Анфису, так как та ничего делать уже не может, кто-то в тишине зала зло шепнет: «Сука». Но разве не так поступает современное российское правительство в отношении стариков, как эта чеховская героиня?
Не люблю слово «актуальность» за его слишком частое использование. Но никуда от него не денешься, видимо. Я смотрела Чехова, как будто пьеса была написана вчера. С той лишь разницей, что если раньше его персонажи мечтали уехать в столицу и философствовали о всеобщем равенстве в работе, то теперь в Москву приехать, чтобы работать, мечтают исключительно гастарбайтеры. Другие мечтают приехать в Москву, чтобы жить красиво, НЕ работая. Благо, для этого власть имущими созданы все предпосылки. И тут бы углубиться в политику, в средневековье, коим называет Россию сегодня Кончаловский. Но не хочу отпустить от себя впечатление любви режиссера к чеховской Руси. Она не идеальная – та прошлая страна. Но она такая родная! Немножко ностальгическая, немножко истерически-надрывная, но своя – близкая-близкая, теплая-теплая!
Роман Должанский в «Коммерсанте» после премьерного показа в октябре прошлого года напишет: «В финале же спектакля сестры оказываются «накрыты» видеопроекцией с кадрами марширующих войск — видимо, это военные уходят из города, но смотрятся они скорее как захватчики-варвары, тем более что женщин тут же изолируют от публики, закрывают окнами-ширмами — да так, словно запихивают в товарный вагон». Не совсем понимаю, что здесь удивительного? Любые военные – защитники или захватчики – это всегда убийства и смерть. Подобная резкая смена образов – тихого очага интеллигенции на грубый «марш-бросок» – полагаю, нацелена на всеобщий мировой отказ от оружия и военных действий. Случится ли такое когда-нибудь? Покажет время и развитие цивилизации.
«Если бы знать, конечно… Если бы знать…»

Поделиться ссылкой: