Сколь ни причудливо судьба плетет свои узоры жизни, такой интриги я от нее точно не ожидала… Смешенье разношерстной публики в сером и безликом здании Останкино – с самого первого дня своего личного знакомства с российским телевидением много лет назад (как зрительницы ток-шоу «Принцип домино») и по сей день вызывает у меня сложные противоречивые эмоции. С одной стороны мне нравится моя профессия журналиста, а, стало быть, мир ТВ, как часть ее, – тоже. Но с другой стороны – мне претит, как зрителю, негатив в манере подачи информации, которым пропитаны сегодня даже самые слащавые юмористические программы.
 Тогда, в 2001-м году, оказавшись случайно на расстоянии вытянутой руки с Еленой Хангой и Еленой Ищеевой и вдохновившись аурой творчества программы, мы с сыном-первоклассником отправились после немного побродить по Останкино. С собой был диск с недавно записанной песней «Приходи». Разговорившись с каким-то звукооператором и поинтересовавшись о возможности какого-либо «продвижения» (как сейчас модно говорить) песни, услышала в ответ, что либо это стоит много денег, либо нужно совершить нечто неординарное. Сын, услыхав, про неординарность, недолго думая, лег на пол. Я – в шоке! А мой собеседник, также ошарашенный неожиданным поворотом, поднял руки и сказал: «Я все понял! Я отведу вас к главному редактору «Европы Плюс». Песня редактору понравилась. Снабдив нас коробкой конфет «Комплимент» в подарок (что было весьма неожиданно и приятно) и адресом звукозаписывающей фирмы, в сборные диски которой она могла войти бесплатно, г-н Бондаренко с нами попрощался…

Не зная Мишу, не суйся на «Первый»?

Песню тогда без «мани-мани» все-таки отказались взять, а к богатым мира сего я никогда не относилась. Так что оставила все как есть до лучших времен. Но не суть. Мой последний визит на ТВ в начале этой зимы был вызван желанием обретения какого-либо сотрудничества в плане журналистики. Так, пообщавшись с коллегами на НТВ, встретившись с друзьями и знакомыми, я также решила и зайти в редакцию авторских программ Первого канала. Целью открывания мною этой двери было желание узнать о том, как возможно было бы в дополнение к моему авторскому сайту сделать такую же авторскую программу. После чего узнала:
а) единственный автор авторских программ Первого канала – дословно: Миша Леонтьев, никого кроме него здесь не было, нет и не будет,
б) я – хамка, так как осмелилась заикнуться о письменном подтверждении пункта «а».
Услышав по прошествии нескольких недель о пресс-конференции в РИА «Новости» Владимира Познера, связанной с русским изданием его книги «Прощание с иллюзиями», я не могла туда не отправиться и не спросить: а как же он делает авторскую передачу «Познер» на Первом канале, если единственный автор, по мнению редакции оного, – Михаил Леонтьев?
Я и предположить тогда не могла, что Владимир Владимирович сходу пригласит в свою следующую авторскую передачу «Познер» автора «Однако» и мастерски разыграет сцену победы Джулии Ламберт «Театра» Моэма! Сдержанную ироничную маску, натянутую на сильное внутреннее волнение, — телезрители назвали иронией провокаторского Познера. Уже по первым их комментариям программы можно понять, что они разочарованы истинным лицом Михаила Леонтьева, очень выгодно занявшего позицию оппозиции к оппозиции власти (как-то не поворачивается язык назвать вещи прямо своими именами). А некоторые буквально конкретно обращены к Константину Эрнсту с требованием увольнения данного журналиста. Хотя, как выяснилось в начале передачи, журналистов Леонтьев люто ненавидит, себя считая исключительно публицистом. Зачастую не чурается оскорбительных слов в адрес кого-либо. Характеристика, однако!..
Негласная битва «умов» происходила вокруг митингов. Познер представлял как бы интересы «Болотного» меньшинства стариков-коммунистов и прочих «несогласных». Леонтьев – с пеной у рта доказывал правоту офисных работников, кто «греет» руки на бюджете и кого заставили пойти на митинг со стороны Путина. Пишу «заставили», так как сама лично общалась с представителями некоторых столичных управ, которым ну совсем не хотелось никуда выходить. Оставим же трактовку дуэльного поединка молодого и нахрапистого Леонтьева со степенным мэтром тележурналистики Познером потомкам, ибо истина, как и вино, должна настояться, и перейдем к литературному жанру.
«Жалко Россию.
Я очень надеялся, что Путин откажется от президентского соблазна.
Не потому, что я поклонник Медведева. А потому, что такой поступок со стороны Путина способствовал бы нормальной смене власти и хотя бы чуть-чуть приблизил Россию к современному цивилизованному демократическому обществу.
Жаль еще и потому, что я втайне лелеял мечту: доживу до дня, когда смогу сказать себе, что Россия становится демократической, современной страной, вызывающей в мире не страх, не гримасу презрения, а уважение и улыбку.
Не доживу», — так заканчивается книга Владимира Познера «Прощание с иллюзиями». И я не оригинальна, начиная читать с конца.

«По страницам историй прошлых…»

Не буду дублировать пересказ пресс-конференции в РИА «Новости», которая, на мой взгляд, примечательна как раз была именно духом бесцензурной свободы, который так тщательно берег и нес по своей дороге жизни автор «Прощания с иллюзиями» — к этому событию было приковано внимание почти всех центральных СМИ. Скажу о книге, как бы Познер не скромничал, называя ее «книжкой», считая книгами те, что были написаны до середины 20-го века. Для меня, как, думаю и для многих, данный серьезный «увесистый» труд – действительно книга с большой буквы.
Как и любая автобиография, данное повествование затронуло долгий временной пласт. Вдаваясь в забавные подробности детских впечатлений, затем – гремевшие на весь мир карьерные и скромные личные, Познер нисколько не лукавит. Он честно показывает себя не только с хорошей стороны, но и открыто признает свои ошибки. Драчун, мелкий воришка, изредка допускающий матерные выражения, ловкий хитрец и подлец – разве могут эти эпитеты относиться к популярному телеведущему России, Европы и Америки? Тем не менее, человек, чей авторитетный взгляд знаком миллионам, самокритично описывает жизнь без прикрас. И это «подкупает». Не удивительно, что именно эти мини-истории, преподнесенные в стиле Бенджамина Франклина, основателя американской традиции «истории успеха», вызывают этот самый пресловутый успех. Правда, одной из журналисток, присутствовавшей на конференции, показалось, что в книге «много паспорта». В книге много исторических подробностей советского времени, я бы сказала. Да, этого не отнять. Но ведь не в другое же время жил автор известного телешоу «Времена»! И, собственно, бюрократизм-то остался прежний. Примечательна на эту тему ситуация, когда переводы стихов зарубежных классиков, сделанные молодым Познером, нашли положительный отклик у Маршака, и Самуил Яковлевич предложил свою помощь в их публикации, от которой Владимир гордо отказался и разыграл заведующую отделом поэзии журнала «Новый мир», принеся на ее «суд» четыре перевода Маршака и четыре своих, назвав их все своими. Та, по закону жанра бюрократии, не задумываясь, отказала молодому таланту. И какой же разразился скандал, когда Владимир указал, что четыре из них принадлежали перу самого Маршака! О, воистину времена не изменились, и, читая, я вспомнила свои первые шаги по «покорению» столичных СМИ…
Много-много в «Прощании с иллюзиями» политики. Много-много «копаний» в родословной и желания найти баланс между еврейством, американизацией, русофобией, любовью к Франции и верой в бога.
«В одной из моих телепередач Никита Михалков сказал, что русским может быть только тот, у кого чего-то нет, но нет не так, чтобы оно обязательно было, а так, что и хрен с ним. Допускаю… Но этот характер, склонный к взлетам восторга и депрессивным падениям, эта сентиментальность в сочетании с жестокостью, это терпение, граничащее с безразличием, это поразительное стремление разрушать и созидать в масштабах совершенно немыслимых, это желание поразить и обрадовать всех криком «угощаю!» — при том, что не останется ни рубля на завтра и не на что будет купить хлеб для собственной семьи, эта звероватость вместе с нежностью, эта любовь гулять, будто в последний раз в жизни, но и жить столь скучно и серо, словно жизнь не закончится никогда, эта покорность судьбе и бесшабашность перед обстоятельствами, это чинопочитание и одновременно высокомерие по отношению к нижестоящим, этот комплекс неполноценности и убежденность в своем превосходстве, — все это не мое.
Когда я еще был мальчиком, тетя Лёля читала мне переведенные на английский русские сказки, и я не мог понять, как герой не то что тридцать лет, а вообще мог сидеть на печке, да потом еще одним махом семерых побивахом, как могло быть так, что Иван-дурак — всех умней, почему достаточно поймать золотую рыбку, чтобы исполнились три любых желания, но они не исполнялись никогда, ибо жадность фраера сгубила…
Нет, при всей моей любви к Пушкину и Гоголю, при всем моем восхищении Достоевским и Толстым, при том, что Ахматова, Цветаева, Блок и Булгаков давно стали частью моей жизни, я осознаю: я — не русский», — убедительно восклицает Познер. Его сравнения шедевральны. Написанные почти двадцать лет тому назад на английском, в переводе они имеют современные дополнения-заметки «на полях». Так, видимо, имея в виду нынешнюю профашистскую гитлеровскую сухость и зомбирование россиян, Познер включает в эти заметки, например, это: «Вова Бараш погиб в газовой камере. Вроде бы в Аушвице… Написал — и задумался: почему не упомянул об этом прежде? Может быть, то, как и где закончил свою жизнь Бараш, тогда не казалось мне столь уж важным фактом, во всяком случае, в сравнении с историей его ареста. А теперь кажется».
Поясню. Вова Бараш – был добрым, веселым другом отца Познера. И он не изменил себе в угоду пришедшим немцам, оставшись комичным и наивным, сознавая правила игры. «Друзья-французы не уставали поражаться ему: «Неужели ты не понимаешь, немцы не могут жить без Ordnung (порядка), для них слово «verboten» («запрещенный») почитаемо, правила — священны? Если ты не играешь по правилам, они беспомощны, но если принимаешь их, тебе конец», — считаю данный совет одним из ключевых в книге автора, который когда-то ворвался к телезрителям с Филом Донахью первых «прямоэфирных» телемостов «СССР – Америка». Ворвался, да так и остался навсегда в памяти крылатой фразой оттуда: «В СССР секса нет…» (Теперь секс в России есть… с Анфисой Чеховой!). Но не эдаким монстром политических обозревателей после прочтения книги представляется мне теперь Познер, а теплым, уютным, закутанным в плед, в плетеном кресле у камина, с книгой в руках и сигарой.
«Скажите, дорогой читатель, вам мама и папа читали на ночь книжки? Нет? Мне жаль вас. Никакое телевидение, никакой Интернет, никакие компьютерные игры не восполнят этого пробела. Знаете почему? Да потому, что они лишают вас воображения. Они не дадут вам возможности сочинить «своего» д’Артаньяна, Тома Сойера или Конька-Горбунка, они покажут их вам во всех деталях, раз и навсегда покончив с вашими придумками. В итоге они отучат вас не только читать, но и писать, они лишат вас ощущения красоты языка, представления о стиле и знаках препинания. Знаете, когда мне читали на ночь в последний раз? Когда я болел ангиной в восемнадцать лет, и папа читал мне «Тараса Бульбу», — не случайно привожу эту цитату. Вдохните ее! Насладитесь ее очарованием! Ибо в ней – главное!

Поделиться ссылкой: