Семеро милиционеров Ярославского отделения милиции г. Москва избили до полусмерти задержанного мужчину только за то, что он просил, бросив через решетку СИЗО несколько монет,.. закурить.
Да… Ушли в небытие голодные революционные и послевоенные времена, когда еды и одежды на всех не хватало. Однако и в 21-м веке с его огромным переизбытком товаров и продуктов, оказывается, встречаются сыщики, играющие в Глеба Жеглова. «Вор будет сидеть!.. Я сказал», — хрипел некогда с экрана телевизора герой Владимира Высоцкого. Нечто подобное услышала и я в свой адрес от следователя Ярославского отделения милиции Александра Щанкина. Правда, за «чистосердечное признание и раскаяние» он пообещал мне «скостить» срок на одну треть…

Красть или не красть – вот в чем вопрос.

Написать о системе правосудия в России меня натолкнул мимолетный разговор с одним хорошим знакомым-коллегой. Он был убежден, что в России воруют точно все. Просто на разных уровнях и в разных, соответственно, количествах. Причем наказание сих действий отнюдь не прямо пропорционально размеру украденного. Поэтому вероятность того, что в российских тюрьмах будут сидеть Березовский и те, про которых мы даже и слыхом не слыхивали, настолько мала, насколько значительным представляется преступление одного соседа по коммуналке, стащившего бутылку водки у другого. Уж в последнем случае следователи и судьи «отрываются» по полной, «паяя» максимально возможный срок беззащитному «вору». Особенно в свете последних изменений в законодательстве.
— А впрочем: не загружайся! – посоветовал мне товарищ по перу на прощанье. – Я и сам, как многие, нет-нет да и стащу какую-нибудь вещицу в «Ашане»…
«Действительно же — воруют!» – стала замечать я: то парни переоденутся в «Мосмарте» в новые футболки, оставив свои старые на вешалках, то девчонки украдкой опустят себе в сумочки какую-нибудь тушь с помадой в «Седьмом континенте». «Можно ли сии действия расценивать в наше время как воровство? И наказывать, как «постановили» наши «думцы» в начале этого лета, возбуждением уголовных дел, если кража представляет собой стоимость более ста рублей? — подумала я. – Ведь прибыль владельцев этих супермаркетов и без того огромная!». Об этом решила поинтересоваться у служб безопасности супермаркетов.
В большинстве случаев охранники улыбались и доброжелательно рассказывали о том, что на их счету каких-то задержаний «воров» не так уж много, хотя «тащут» почти все, мол, да и сами-то они не без «греха». А некоторые испуганно пытались отделаться от моих вопросов, утверждая, что это секретная информация, и о том, что происходит с теми, кого все-таки по-тихому отлавливают на месте преступления, общественности знать не надлежит. Правда, после того, как я из своей сумочки доставала неоплаченные в их «маркете» и вынесенные мною вещи, эта категория охранников беспомощно разводила руками и все равно улыбалась: «За всеми не уследишь!». Но… однажды мне «повезло». И я решила сыграть свою роль до конца.

Светит незнакомая Сибирь…

В один из теплых июльских дней я зашла в «Седьмой континент» на Ярославке и проделала то же самое. Собираясь выйти из магазина, а потом вернуться и подойти к охраннику, чтобы задать несколько вопросов, я вдруг… попалась раньше, чем вернулась! Охранник с «охранницей» остановили меня и предложили пройти в складские закрома супермаркета (ценю их наблюдательность, ведь особо я и не скрывалась: не заметить, что женщина что-то складывает в свою сумку мог только слепой). Я охотно проследовала за ними. И тут закипела бурная деятельность. Вызов группы милиции! Обсчет неоплаченных мною мужских носков и огромного дачного светильника! Обвинения всевозможных администраторш! И все это вокруг суммы в 500 рублей с копейками! Ну, думаю, чего же последует далее? Суд? Сибирь? Лагеря? Телогрейка? «Группу захвата» пришлось ждать долго. Поэтому мило болтали с охранником. «А что? – спрашиваю, доставая тысячную купюру. – Разве я не могу оплатить этот товар и уйти?». «Не-а! Нельзя! У нас начальство строгое! С милицией договоришься! Дашь старшому свою тысячу и отпустят, если больше денег не захотят. Ты кем работаешь-то?». «Не поверите, — говорю. – Журналистом». «Замужем?». «Да нет, — отвечаю. – В разводе». «Ничего, не переживай! – подбодрил меня собеседник. – Найдем мы тебе мужа!». И все бы было так весело, если бы не негатив, на версту раздающийся от приехавшей «бригады» ярославской милиции. Не утруждая себя лишними вопросами, практически не разбираясь, они быстренько подсовывали мне на подпись одни показания за другими. Затем посадили в машину и повезли в отделение. Любое сопротивление было бы расценено как попытка к бегству. Так я оказалась в следственном изоляторе за кражу товара из супермаркета на сумму в 500 рублей.
На двух молоденьких девчушках, обитательниц камеры, абсолютно не было лица. Они еле могли разговаривать. И тихонько мне поведали свою историю в то время, пока милиционер, сидящий напротив, выходил за дверь. Оказалось, что девчонки работали кассирами в «Мосмарте». Многие их напарницы безнаказанно выносили из магазина товар чуть ли не на миллионные суммы. Вот и они решили попробовать. Взяли косметику. Тут-то и «погорели». И все спрашивали меня: «Хватит ли десяти тысяч рублей милиционерам на взятку или не хватит?». Как будто я «спец» в этих вопросах.
Рядом – за стенкой – находился мужчина, все время клянчивший у дежурного сигаретку. Он нашел у себя какие-то деньги и просунул их через решетку, чем весьма позабавил парня, несущего службу. Парень демонстративно закурил, мол, «а ты так не можешь». Еще через какое-то время мужчину под конвоем в пять человек увели. Видимо на допрос. А когда вернулись в том же составе, задержанный снова стал хохмить, выпрашивая у «ребят» закурить. Вместо того, чтобы поступить по-человечески, наши «ребятушки» со всей силы избили просящего. И кулаками. И ногами. Оставив лежать его в бессознательном состоянии на холодном сыром полу, лишь через какое-то время втащив кровавое тело в камеру. Страх, написанный в глазах бедных девчонок, увеличился вдвое…
А перед тем, как мне уйти на допрос к следователю, к нам «подселили» еще одну «соседку». Прожженную зэчку. Которая металась по помещению как загнанная тигрица. Она рвала и метала. Она ни секунды не молчала. «Плач Ярославны» был ничто по сравнению с горем этой матерой волчицы, оставившей на свободе своего (может быть выдуманного) ребенка одного. Вот интересно, а разрешено ли в следственных изоляторах держать в одной камере, к примеру, маньяка-педофила и какого-нибудь беспризорника, стащившего пирожок с прилавка?

«Каюсь, каюсь, каюсь!»

Молодой следователь Александр Щанкин оказался сама доброта. Он мгновенно меня «задавил» раскрытой статьей уголовного кодекса с максимальным наказанием за кражу двумя годами лишения свободы. «Одну, — говорит. – Уже посадил!». А я, значит, у него должна быть по плану вторая. Ну просто оказалась в нужном месте в нужное время! Когда Александру Щанкину необходимо было кого-нибудь посадить.
— Александр, — спрашиваю. – А Вы на страже кого стоите? На страже владельцев заводов, магазинов и пароходов? Разве не они — настоящие воры? Они у государства в «перестроечные» времена капиталы себе «хапнули» — а потом уже стали представлять себя как предпринимателей. Разве не так было? Видимо, следователь ранее о коррупции в стране не задумывался. У
него была цель – посадить! И крамольными мыслями он голову себе не забивал. Поэтому, слушая мои «бредовые» разговоры о правде и справедливости правосудия, о «робингудах» и «богатеях», он то и дело чего-то писал, стращал периодически моим задержанием в тюремных стенах до полного выяснения обстоятельств и пообещал, что одну треть наказания мне уберут за чистосердечное признание. За сим и отпустил, предварительно заставив написать заявление об отказе от адвоката. Как-то очень этот вопрос Александра Щанкина волновал, потому что я начала писать под его диктовку текст, даже не зная смысла заявления. И слегка возмутилась, когда заявление было уже в руках следователя: «Александр! А почему Вы считаете, что я намеренно ДОЛЖНА отказаться от услуг адвоката?».
«Потому что, во-первых, — сказал он мне. – Услуги адвоката стоят дорого и вам не по карману, во-вторых, ни один адвокат не возьмется за это дело, а в-третьих, зачем нам здесь выеживающиеся адвокаты?».
Примерно в таком же ключе шел наш разговор и через неделю, когда Александр Щанкин максимально собрал документацию, с которой меня и познакомил. К сожалению, ни одного документа я взять не смогла по одной простой причине – оказывается, «подозреваемые имеют право ксерокопировать материалы следствия только на своей технике»! (Так что, господа москвичи, в ОВД Ярославского района – только с ксероксами!) И это при том, что Александр снова проявил недюжинную изобретательность для того, чтобы заставить меня написать заявление, будто бы я получила на руки какой-то там документ из прокуратуры. Даже не помню какой. О чем свидетельствует моя скрытая диктофонная запись.

Есть разница в инвентарных разницах?

Во многих странах, пресыщенных изобилием товара, на инвентарную разницу владельцы супермаркета не обращают пристального внимания. Украли чего или не украли — в супермаркете с ежедневной прибылью в несколько миллионов денежных знаков – не важно. «Хозяева» предпочитают на этих мизерных убытках не заострять внимания, дабы не отвадить покупателей. Считается, что доброжелательность по отношению к посетителям супермаркетов дает гораздо больший эффект, нежели подозреваемость каждого в воровстве.
Кстати, в кражах из супермаркета обвинялись и достаточно известные люди, как-то: олимпийская чемпионка, гимнастка Ольга Корбут (а ведь именно с ее выступления начал один из своих художественных фильмов Стивен Спилберг) и чемпионка мира по плаванию Виталина Симонова. Последнюю, правда, отстранили из-за вынесенного из супермаркета пробника губной помады от чемпионата мира. Однако, о справедливости данного решения еще долго диспутировали журналисты, спортсмены и болельщики. Ведь ежегодный доход супермаркета «Данденог плаза», где Виталина «совершила преступление» оценивается в 222,2 миллионов долларов! На месте хозяина этого супермаркета я бы подарила этой спортсменке набор губных помад. Но, думаю, что, возможно, он даже и не подозревал о существовании четырнадцатилетней спортсменки из России, у которой не хватило денег для покупки косметики. Или ему весьма и весьма наплевать на судьбы людей, которые оставляют свои кровные в магазинных кассах. Доступ к владельцам сетей супермаркетов ведь весьма и весьма закрыт их окружением – считается, что они неприкосновенны. Некая каста «тихих жадин» — сказала бы я.
Что ж, судя по статистическим данным, мелкие кражи в стране совершали практически все. Совершенно естественно встает вопрос: депутаты Госдумы, принимая на своем заседании 26 июня поправки к закону о кражах, о чем думали? О наведении порядка в стране или о набивании госказны штрафами в восемьдесят тысяч с каждого бедного жителя? Потому как богатые по мелочевке воровать не пойдут. Следовательно, капитализм все более прогрессирует на «зараженной» западным образом жизни стране: мы (бедные) должны хорошо работать! Работать не на себя, а на чужого дядю, или хозяина! И тогда в нашей стране, по мнению «думцев», возникнет порядок. А ведь один из авторов закона – глава Комитета Государственной Думы по конституционному законодательству Владимир Плигин – во всеуслышание после утверждения поправок заявил, что все-таки «сто рублей как граница для определения степени опасности преступления маловата и в начале осени границу изменят». Пардон, а как же те, кого успеют наказать за украденные вилки из магазина, стоимостью 101 рубль, еще до изменения этой самой депутатской осенней сессии? Вдруг им придется отправиться на Колыму? Разве это справедливо, если в принципе вся страна друг у друга ворует? И те, кто украдут эти самые вилки где-нибудь в середине осени, смогут гулять на свободе совершенно спокойно?

Поделиться ссылкой: